Бурятия огромна — 351330 кв. км. Население чуть меньше миллиона человек. Почти половина живет в столице — Улан­Удэ. Вне ее на одного жителя республики приходится 15 квадратных километров. В общем, там медведь — хозяин тайги, он же и полицейский, и доктор, и адвокат...
Буряты составляют 30 процентов численности, и живут они преимущественно на юге Сибири, от Красноярска до Хабаровска. В прошлой публикации я говорила, что у первого бурята и его жены­лебедя было одиннадцать сыновей, которые и стали родоначальниками одиннадцати бурятских племен. Буряты, проживающие на территории от Красноярска до Хабаровска, принадлежат к одиннадцати племенам, разговаривают на одиннадцати диалектах и не всегда понимают друг друга. И религии у них разные: на востоке — в основном буддисты, западнее — шаманисты.
Буддисты перед принятием решения по любому вопросу советуются с ламой. Иногда это принимает гротескные формы.
Гид рассказал, что его знакомый вздумал поменять машину. Лама­астролог, к которому он обратился по этому поводу, глядя в свои звездные карты, сказал, что купить тот должен «Тойоту». Да нет вопросов! Но — внимание! — зеленого цвета.
Знакомый гида на момент нашего тура полтора месяца ходил пешком. Ну не выпускают «Тойоты» зеленого цвета.
Ламы бывают и лекари. В семье другого приятеля гида болел ребенок, родители пришли к ламе­лекарю. Тот сказал, что буддистская религия помочь не может, надо обратиться к шаманам. Это обычная практика: если лама бессилен, он направляет к шаману, если шаман не властен — посылает к ламе.
Шаман устами своего предка (о шаманском сеансе будет чуть позже) сказал: ребенка надо покрестить... Что и сделали. Теперь в бурятской семье растет католик по имени Эдуард. Кстати, он выздоровел.
О ламах я тоже расскажу чуть позже. А сейчас еще несколько коротких штрихов о Бурятии.
Первой версией названия столицы Бурятии было Сталин­хото. Хото — город, град. Мы могли бы иметь в СССР два Сталинграда. Но власти республики побоялись слишком пристального внимания к столице при таком раскладе и назвали ее без претензий: Улан­Удэ — Красная Уда.
Уда — название реки.
Улан­Удэ находится в пятерке самых грязных городов России.
В Улан­Удэ самый оригинальный памятник вождю мировой революции. На постамент высотой 6,3 метра водружена голова Ленина высотой 7,7 метра.
Вес этого шедевра — 42 тонны.
Монумент занесен в Книгу рекордов России. Но это самая большая голова и в мире тоже.
Традиционное бурятское блюдо — буузы или позы. Похоже на хинкали, пельмени, манты. Еще недавно повсеместно работали позные. До тех пор, пока Михаил Задорнов не пошутил про «горячие бурятские позы». И тогда везде вывески «Позная» поменяли на «Буузная».
В туре я попробовала еще одно традиционное бурятское блюдо — «баншатай шулун»: крепкий говяжий бульон, в котором плавают кусочки мяса, крупная лапша и... пельмени.
В Бурятии есть нефть. Причем много. И одновременно ее нет. Добыча там запрещена. Чтобы сохранить Байкал.

Баргузин. До 1927 года город, сейчас село. Это место ссылки не только декабристов — их тут было 35, но и многих каторжников.
Сделаю отступление. Почту в Россию принесли монголы, под гнетом которых страна находилась два столетия. Для доставки писем, документов и подчас драгоценностей через каждые 30—40 километров — столько на хорошей скорости пробегали лошади — устраивали постоялые дворы. Там наготове были свежие и бодрые кони для ямщика (не только почту, но и название профессии — ямчы — мы заимствовали у монголов.
Кстати, и Баргузин — вариация с монгольского «баргутжин» — край света).
Московско­Сибирский тракт официально узаконили в 1763 году. Он был востребован купцами, промышленниками... Потом по этому тракту из Москвы в Баргузин — почти 6000 километров — отправляли каторжан.
Расстояние от одного до другого постоялого двора они должны были пройти за день. Пешком. В кандалах. Если из Москвы выходили, например, 2000 человек, то до Баргузина доходили 450.
Этот тракт называли Дорогой слез. Каждый сантиметр ее был полит слезами.
Декабрист Михаил Кюхельбекер умер в Баргузине. Могила его была утрачена и обнаружена случайно в восьмидесятые годы прошлого века. Мы возле нее были.
Половина кладбища — захоронения евреев. Они тогда составляли 50 процентов жителей Баргузина. И сейчас их тут много, часто вместо бурятского приветствия «Сан байна» мож-но услышать «Шалом байна».
В этом «краю света» реки были золотоносными. Среди старателей имелись богатые люди. Особенно удачным золотоискательство было в старых руслах: можно найти золотую яму — углубление, где оседал золотой песок. Хотя удача у людей этой профессии относительная.
Надо донести свою добычу до города, где золото превращали в деньги, и не попасть в руки бандитов. Иначе потеряешь не только ее, но и жизнь. Получивших деньги ждали в кабаках, где они могли пропить всю сумму, лишиться ее путем мошенничества или грабежа.
В Баргузине есть представляющие исторический интерес здания, находящиеся под охраной государства. Но плохо они охраняются. Очень удручающий вид у этих строений.

В Бурятии можно встретиться с живым медведем. Территория вокруг Байкала является национальным заповедником. Там не то что стрелять — с ружьем в тайгу ходить нельзя.
Далее впечатлительным людям лучше не читать. Гид рассказал, что недавно пять геологов оказались на пути медведя­шатуна (напомню: мы там были в марте). Четверо молодых влезли на деревья. Пятый, пожилой, не смог. На глазах коллег голодный шатун задрал его и съел.
Но не всегда деревья спасают. Молодой бурят при встрече с молодым медведем (старые по деревьям не лазят) стал взбираться наверх. Медведь за ним.
И вот уже ствол кончается, буряту деваться некуда. Тогда он с ножом прыгнул на медведя.
Как сказал наш гид, видно, ангелы летали рядом: лезвие попало меж позвонков, это обездвижило животное.
И еще одна история. На Ольхоне медведей никогда не было.
Пожар в тайге на материке оттеснил их к берегу, заставил войти в озеро и проплыть до острова тридцать километров в холодной воде — она там никогда не бывает выше десяти градусов. Голодные и измученные животные вели себя агрессивно. А на Ольхоне живут полторы тысячи человек...
Сейчас медведей там нет. Жителям сказали, что их переловили и увезли на материк. Но по другой версии истребили.

Я бывала в башкирской юрте и даже ночевала там — летом. В бурятской юрте ночевала зимой.
В нашем распоряжении их было две. В одной собрались туристы помоложе, они допоздна развлекались. Туда же ушла и одна из организаторов тура Татьяна (она тоже была «помоложе»), которая вообще­то ночевала с нами и взялась поддерживать огонь в печке. Перед сном нам объяснили, что юрта от печки нагревается очень быстро, но так же быстро остывает, стоит огню погаснуть.
Пары поленьев хватает на полтора­два часа, потом надо добавлять.
Так вот, Татьяна ушла, а мы, утомленные дневными впечатлениями, улеглись в теплой юрте под двумя одеялами каждая... Полтора часа еще не прошло, я даже не успела уснуть, как стала замерзать. Укрылась с головой, но это мало помогло.
Я поняла, что огонь еле теплится, что надо бы встать, положить поленья. Но не могла заставить себя вылезти из постели. Некоторое время во мне боролись холод и страх, что, если встать, то будет еще холоднее. Победил страх.
Пришла Татьяна. Взглянув в печь, она увидела там только золу. Проворно зашуршала бумагой, умело разожгла огонь, положила чурки, и скоро юрта наполнилась теплом.
Татьяна вернулась в свою кампанию, а когда пришла, чтобы лечь спать, ей пришлось повторить все манипуляции: дрова сгорели не за полтора часа, а раньше. Видимо, так было еще раз, а может, и не раз, и ближе к утру, чтобы хоть немного поспать, она положила в печь уже не два полена, а больше. Потому что проснулась я... В общем, я накануне в парной так не вспотела, как в это утро в юрте. К тому же было не только очень жарко, но и очень душно. Такого контраста температур за одну ночь мне не приходилось переживать.
Поняла, что зимой я не смогла бы жить в юрте, особенно, если бы мне приходилось еще и поддерживать огонь.

Это сказала женщина­водитель в последний день нашего путешествия. Хотя знакомство с буддизмом началось для нас в середине тура, на острове Огой.
К сожалению, гид был не на всем протяжении маршрута, но зато такой замечательный! Он восполнил все пробелы, ответил на все вопросы по просмотренным без него локациям.
А тогда мы совсем неподготовленными оказались в священном для буддистов месте — возле Всеблагой Ступы Великого Просветления. Ступа — это не то, что «с бабою Ягой идет­бредет сама собой». С санскрита это слово переводится как макушка, земляной холм. А по сути памятник. Нам сказали, что надо загадать нематериальное желание и с мыслью о нем обойти вокруг ступы минимум три раза. В идеале семь. Она расположена на самой высокой точке, 512 метров — действительно, макушке — острова Огой. Ветер в тот момент был такой силы, что меня просто сносило с тропинки куда­то пониже, причем с той стороны, где склон особенно крут.
Я не прошла ни одного круга.
Особо настойчивые туристы обошли ступу семь раз.
Потом я узнала, что ритуальный обход ступы буддисты практикуют, чтобы заработать хорошую карму. Надо пройти по часовой стрелке три круга: первый — с просьбой о прощении, второй — с благодарностью за то, что есть в вашей жизни, и только в начале третьего задумывать желание.
Еще несколько фрагментов о буддизме. Мы узнали невероятную и вместе с тем реальную историю буддистского Хамбо Ламы Даши Доржо Итигэлова.
Он родился в 1852 году и прожил 75 лет. Был религиозным деятелем, ученым, просветителем, целителем, обладал магическими способностями. В 1911—1917 годах возглавлял буддистскую общину Восточной Сибири, до 1917 года — буддистов России. Затем сложил с себя полномочия, предположительно потому, что предвидел трагическую судьбу буддизма при Иосифе Сталине, и последние десять лет готовился к будущему.
15 июня 1927 года XII Пандита Хамбо Лама Даша Доржо Итигэлов сел в позу лотоса, собрал учеников и попросил их читать для него благопожелание умершему. У нас бы сказали — заупокойную молитву. Ученики отказались. Тогда он начал сам читать ее себе. И так, находясь в состоянии медитации, ушел в нирвану. У буддистов жизнь — это страдание, нирвана — избавление от волнений и забот, состояние полного покоя. Похоронили его в кедровом кубе в той же самой позе лотоса.
В духовном завещании Итигэлов попросил проверить его тело через 30 и 75 лет после похорон. Буддийские монахи проводили эксгумацию трижды: в 1955, 1973 и 2002 годах.
Он всегда выглядел как живой. Тело Итигэлова поместили в стеклянный саркофаг и перенесли в Иволгинский дацан — резиденцию главы буддистов России.
Мы там были и Итигэлова видели. Он сидит прямо без каких­либо приспособлений или поддержек.

Тысячи паломников приходят к святому с просьбами. Бурятские буддисты уверены, что Хамбо Лама Итигэлов до сих пор жив. Ученые признают, что современная наука не в состоянии объяснить феномен.
Еще одна невероятная история. После октября 1917 года проповедовавшие атеизм большевики уничтожили или «перепрофилировали» культовые сооружения России, священников всех конфессий или отправили в тюрьмы, или убили. В конце 1941 года, когда враг был на подступах к Москве, религиозным деятелям разрешили нести службы и молиться за победу. У Сталина состоялся об этом разговор с шестью (по другим источникам с двенадцатью) доставленными к нему ламами. Они объяснили, что молиться за победу не могут, потому что в буддизме нет молитв о войне. Им предложили подумать до утра. Представляете, как угрожающе это выглядело в те годы. Утром ламы повторили: в буддизме нет молитв о войне. Но они могут помочь.
Испортив погоду. Сталин согласился. Из Эрмитажа спецрейсом привезли необходимые религиозные атрибуты. Они несколько суток непрерывно читали молитвы по буддистским канонам.
Явилось это следствием или нет, узнать невозможно, но тогда грянули сильные морозы.
И еще несколько слов в тему.
Буддистский храм мы называем дацаном. Это неверно. Один храм — дуган. А дацан — факультет — это несколько храмов в одном комплексе. Мы побывали в нескольких дуганах и дацане. Везде сначала надо обойти территорию по периметру, прокрутить установленные блоками барабаны, в которых помещены тысячи, а может даже, сотни тысяч буддистских молитв. Считается, что при этом обязательно будет та, с которой ты хотел бы обратиться к Будде. Фотографировать разрешили только в одном дугане, где не было службы. В Иволгинском дацане каждому из нас подарили хадаг — шарф с алмазным узлом.

Шаманов я себе представляла другими. Очень уж обычными людьми они оказались, я даже слегка разочаровалась. И шаманский обряд виделся мне иначе. Более мистическим, что ли. А тут тоже никакой таинственности.
Центр шаманизма «Тэнгэри».
Звучит немного зловеще. Но только звучит. Люди — то есть шаманы — там просто обаятельные. Нам все показали и рассказали. Хотя не во все можно было легко поверить. Например, что во время транса вес тела шамана уменьшается в несколько раз, и он может взобраться на макушку дерева.
Честно говоря, на экскурсии по центру шаманизма по непонятной мне причине гида я слушала вполуха и смотрела на все рассеянно. И информацию о том, что при посвящении в шаманы, когда кандидаты в специальном парке под наблюдением опытных шаманов сдают своего рода экзамен, лазают по деревьям, восприняла с недоверием.
Более убедительными были слова шамана, который проводил для нас обряд. Он рассказал, что во время экзамена, ночью (экзамен может длиться беспрерывно несколько суток), когда он в трансе забрался на макушку дерева, кто­то за территорией центра включил и направил на него прожектор.
Это было очень опасно: в жизни он весит сто килограммов, в состоянии транса — тридцать.
На землю упали бы все сто.
Процесс камлания и транс шамана я наблюдала пристально — мной руководил журналистский интерес. И фото­, видеосъемку делала одна, хотя в нашей группе до этого все были фотографами.
Действо проходило в обычной небольшой комнате. Шаман, сидя к нам спиной, примерно полчаса бил в бубен и читал молитвы, обращаясь к своим предкам. Потом сказал, что сейчас придет — дословно — его «дед девятого поколена». Шаман впустит в себя его бестелесную сущность и будет ходить, как предок, говорить, как предок, делать то, что делал предок.
Он продолжил камлать, потом в какой­то момент подпрыгнул — произошло их единение, я не знаю, как это назвать правильно. Изменились его осанка, походка, голос... Мне показалось, он даже в объеме меньше стал.
Его помощницы положили на пол большую подушку, помогли сесть. Шаман попросил сначала водки, а позже покурить. Не знаю, что ему дали, но табачный дым был невыносимо едким.
Желающие задавали вопросы. Шаман в девятом поколении несомненно бурят и несомненно не знал русского языка.
Поэтому помощница переводила, потом каждому передала ответ.

Потом шаман опять камлал, опять подпрыгнул и стал обычным человеком.
Он еще какое­то время разговаривал с нами, отвечал на вопросы. Рассказал, что однажды предок его коллеги во время транса выпил две бутылки водки и впал уже в другой транс.
Сеанс провести не смог, срочно вызвали других шаманов, которые вернули его обратно.
Тот, чей предок повел себя так неосмотрительно, в нормальном состоянии был абсолютно трезв и не источал запаха алкоголя.
Если в роду есть шаманы, то одному из детей нельзя избежать участи стать им. Это касается и сыновей, и дочерей. Гидом по центру шаманизма была женщина­-шаманка.
Хотя, говорил наш гид Алдар, многие ставят что­то типа барьера, с помощью шаманов опять же, который ограждает от этой миссии. Потому что быть шаманом очень трудно.